В рамках форума «Интерра» в Институте неорганической химии состоялся круглый стол «Нанотехнологии: мифы и реальность». У школьников, молодежи и гостей «Интерры» была возможность совершить глубокое погружение в науку и узнать для себя много нового и интересного. Например о том, что сибирские ученые всегда работали с наноматериалами и нанотехнологиями, просто раньше не было соответствующего термина.

Елизавета Садыкова, «НВС»

Александр Иванович Булавченко из Института неорганической химии СО РАН рассказал о том, что такое мицеллы поверхностно-активных веществ и каким образом они взаимодействуют с окружающей их средой. Доклад Валерия Ивановича Бухтиярова (Институт катализа им. Г. К. Борескова СО РАН) пролил свет на нанотехнологии в катализе. Оказывается, наноматериалы существовали с незапамятных времен, просто раньше они назывались «высокодисперсными».

Николай Фавстович Уваров из Института химии твердого тела и механохимии посвятил доклад наноматериалам и нанотехнологиям в электрохимической области. По его мнению, наночастицы в чистом виде нестабильны, для того, чтобы стабилизировать их, необходимо создать определенные условия. В чистом же виде наноматериалы прибыль никогда не дадут, продать их можно только в виде готового продукта.

От Сергея Васильевича Цыбули из Института катализа участники круглого стола узнали историю самого термина «нано». Оказывается, понятие «нано» (нанокристалл) появилось с возникновением электронного микроскопа, в 80-х годах прошлого века его ввел в обиход немецкий ученый Х. Гляйтер, чтобы охарактеризовать объект, состоящий из небольших кристаллических блоков, связанных между собой в единый материал и вместе образующих некую структуру. «Мы начали работать с наноструктурами задолго до всех этих инноваций и будем продолжать работать в том же направлении, поскольку для нас это — объективная реальность», — заявил Сергей Васильевич.

Заинтересовал публику доклад Дмитрия Владимировича Пышного, заведующего лабораторией биотехнологии Института химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН — тема здоровья всегда актуальна. Оказывается, нанотехнологии в медицине — давно не редкость. Так, на Западе научились делать искусственные глаза, сибирские ученые создали аппарат для ПЦР-диагностики и т.д. Однако прогресс не стоит на месте, ведутся всевозможные эксперименты в области ДНК, в частности, рассматривается возможность использования ДНК искусственно созданных конфигураций (например, в виде куба с замочком) для адресной доставки лекарства к определенному органу.

Олег Петрович Пчеляков (Институт физики полупроводников им. А. В. Ржанова) поведал о нанотехнологиях на земле и в космосе. Сейчас институт работает над проектом, финансируемым Академией наук, министерством образования и науки и Роскосмосом. В данный момент всё находится на стадии, когда «заканчивается макетное проектирование и начинается этап молекулярно-лучевой эпитаксии в космических условиях».

Что такое, с точки зрения учёного, нанотехнология? Это когда размер хотя бы одного компонента изделия или материала меньше 10 нанометров. Одни приписывают термин «нанотехнология» Ричарду Фейнману, другие это опровергают. Но именно великий физик Фейнман предполагал, что ученые будущего смогут из отдельных атомов складывать всё, что им нужно. И будут выращивать гомункулусов, копируя человеческую природу. На самом деле человечество пошло дальше, материалы, которые мы находим в природе, мы превращаем в дело рук человеческих. Так, ученые научились выращивать многослойные упорядоченные структуры в сверхвысоком вакууме, в природе таких условий не найти. Например, на поверхности кремния можно вырастить идеальные решетки германия. Это называется самосборкой — германий «обманывается» и растёт в той же решетке, что и кремний. Получаются маленькие нанокластеры, искусственный кристалл атомов — гетероструктура распределенного типа. За такую разработку Жорес Иванович Алферов получил Нобелевскую премию. Когда данные процессы происходят в космосе, появляются новые возможности для получения новых, качественных сверхструктур с особыми границами раздела.

«Нас спрашивают: а кому вы платите за идею? Мы с радостью заплатим Аристотелю, если он придет. Он первым заметил, что вакуум — это то пространство, которое образуется за камнем, вылетевшим из пращи. И это пространство быстро заполняется молекулами окружающего вещества. Правда, дальше мы уже додумывали сами: если разогнать камень до скорости частиц, окружающих вещество, за камнем будет постоянный вакуум. Этот эффект мы и собираемся использовать вместе с нашими соратниками из США. Эксперимент будет проводиться в 2012 или 2013 году на Международной космической станции. Теперь всё, что мы будем делать на МКС, станет достоянием мирового сообщества». И напоследок Олег Петрович пригласил всех желающих поучаствовать со своими идеями в экспериментах космической лаборатории.

Однако самым ярким, запоминающимся и наиболее полно раскрывающим тему круглого стола стал доклад Виктора Яковлевича Принца, зав.лабораторией трёхмерных гетероструктур Института физики полупроводников. По словам Виктора Яковлевича, любые фантазии, не противоречащие физике, обязательно будут воплощены в жизнь, ведь ученые в своих экспериментах приблизились к природе, к Творцу — дошли до манипуляций атомами и молекулами. Научные фантасты, как ни странно, угадывают законы развития научно-технических систем и неплохо предсказывают будущее. А вот ученые временами ошибаются, видимо в силу того, что сфера их интересов лежит в узкой области. Так, например, великий физик Уильям Томсон (лорд Кельвин) предсказывал: «У радио нет будущего. Скоро выяснится, что летательные аппараты тяжелее воздуха невозможны, а рентгеновские лучи — мистификация». В романе «Освобожденный мир» Уэллс предсказал, что некий физик раскроет секрет атомной бомбы. А в это же время Эйнштейн с коллегами утверждал, что нельзя изобрести атомную бомбу, хотя сам уже вывел формулу E = mc². Жюль Верн написал книжку «Париж XX века», в которой предсказал появление факса, интернета, стеклянных небоскребов и так далее. Почти всё это уже есть.

«У нас в лаборатории есть атомно-силовой микроскоп, позволяющий видеть атомы, — рассказывает В. Я. Принц. — Это изобретение — огромный научный прорыв, ведь атомы можно не только видеть, но и складывать по своему. Например, из атомов можно даже выкладывать слова. В те времена, когда мы начинали свою работу, никто в нас не верил, не было необходимого оборудования и т.д. Сейчас в лаборатории сформированы уникальные массивы микро- и наноспиралей и других спиральных объектов, предназначенных для динамического изменения плоскости поляризации гигагерцевого и терагерцевого, а в будущем и оптического излучения. Созданы макеты наношприцев, нейрозондов, нанопринтеров, наноанемометров. Подобными наноинструментами можно работать с ядрами отдельных живых клеток.

Наша лаборатория впервые сделала переход от плоских наноструктур к трёхмерным, нам удалось свернуть пленку диаметром два нанометра в трубку. Я мечтал сделать эксперимент с пленкой толщиной в один атом, но коллеги остановили, сказав, что это невозможно, пленка неустойчива, свернется в клубок. Я „перелопатил“ кучу литературы, но поверил только Ландау. А зря, ведь спустя пять лет наш соотечественник, который слушал наши доклады, а потом эмигрировал в Англию, впервые в мире отсоединил пленку толщиной в один атом. Получился так называемый графен, который сейчас популярен во всем мире. Его можно использовать в нанопринтерах, лазерах, сенсорах для летательных аппаратов и так далее. Я думаю, что сам процесс внедрения нанотехнологий продлится лет 10–20. Природа — очень хороший учитель, она формирует свои нанообъекты из атомов и молекул. Всё это прекрасно работает, и жизнь вокруг — лучшее тому подтверждение».

Затем последовало бурное обсуждение. Учёные спорили между собой о том, что же такое на самом деле нанотехнологии. Оказывается, первыми нанотехнологами были коллоидные химики, которые еще 200 лет назад столкнулись с серебряным и золотым золем. Тогда золи никто не называл нанообъектами, но они ими, по сути, являлись. То, что мы имеем в современной технике, компьютерах — это нанотехнологии или просто уменьшение существующих технологий? Ведь так можно дойти до того, что любой объект, содержащий наночастицы, станут считать результатом нанотехнологий, например, автомобиль «ВАЗ». Появится наноасфальт и так далее.

Главное в нанотехнологиях — научиться манипулировать атомами, контролировать их расположение. Освоив это, можно делать любые функциональные устройства.

По ходу дела учеными мужами был раскрыт основной секрет «нано». Оказывается, человек при помощи нанотехнологий мечтает удлинить жизнь до бесконечности (так вот для чего нужны все эти эксперименты в области ДНК и так далее!).

— Мы склонны считать, что дискуссионная площадка состоялась, — подвёл итог Геннадий Александрович Костин (Институт неорганической химии СО РАН). — Было достаточное количество молодёжи, которая ознакомилась с проблемами, существующими в химии, физике, биологии и других областях современной науки. Кроме того, окончание дискуссии было очень оживленным. Возможно, Виктор Александрович и прав, когда говорит, что нужно слушать фантастов и ориентироваться на их предсказания.

стр. 4

Версия для печати  
(постоянный адрес статьи) 
http://www-sbras.nsc.ru/HBC/hbc.phtml?11+562+1

ХИМИЯ ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОЛЕКУЛЫ

С 29 июня по 3 июля в Выставочном центре новосибирского Академгородка проходила Первая международная конференция «Супрамолекулярная химия в материаловедении и науках о жизни», организованная Институтом химической биологии и фундаментальной медицины СО РАН при участии Института неорганической химии СО РАН им. А. В. Николаева. На мероприятие собралось более шестидесяти российских и зарубежных исследователей.

Ю. Александрова, «НВС»

Впервые термин «супрамолекулярная химия» был введен около тридцати лет назад французским химиком, лауреатом Нобелевской премии Жаном-Мари Леном. Ему же принадлежит высказывание: «Подобно тому, как существует область молекулярной химии, основанной на ковалентных связях, имеется и область супрамолекулярной химии — химии молекулярных ансамблей и межмолекулярных связей... Супрамолекулярная химия — это химия за пределами молекулы...». В последующие годы эта молодая междисциплинарная наука развивалась стремительными темпами.

Данная отрасль науки включает химические, физические и биологические аспекты рассмотрения более сложных, чем молекулы, химических систем, связанных в единое целое посредством межмолекулярных (нековалентных) взаимодействий. Ее объектами являются супрамолекулярные ансамбли, строящиеся самопроизвольно из комплементарных (имеющих геометрическое и химическое соответствие) фрагментов, подобно самопроизвольной сборке сложнейших пространственных структур в живой природе. Одна из фундаментальных проблем супрамолекулярной химии — направленное конструирование таких ансамблей, т.е. создание из молекулярных «строительных блоков» высокоупорядоченных супрамолекулярных соединений с заданной структурой и свойствами по принципу «ключ-замок». Супрамолекулярные образования характеризуются специфическим пространственным расположением своих компонентов, т.е. своей «архитектурой» или супраструктурой, с которой часто связывают их уникальные физико-химические свойства, а также типами межмолекулярных взаимодействий, удерживающих компоненты вместе.

Этот раздел химии открывает путь к получению новых материалов с неожиданными свойствами, имеющих большое значение для развития нанотехнологий, новых типов лекарств. Главные достижения в супрамолекулярной химии и наиболее перспективные области ее использования связаны с процессами молекулярного распознавания и образования новых структур за счет самосборки и самоорганизации — процессами, наиболее ярко проявляющимися в живой природе, которая является неиссякаемым источником идей для создания функциональных супрамолекулярных систем. Поняв тонкую структуру природных супрамолекулярных ансамблей и механизмы их функционирования, можно регулировать ключевые внутриклеточные процессы (например, считывание информации с ДНК, ее передачу и обработку, распознавание и связывание субстратов и др.). Нарушения в работе супрамолекулярных систем, отвечающих за нормальное протекание этих процессов, приводят к различным патологиям или даже к гибели клетки, поэтому исследование таких систем имеет принципиальное значение для разработки подходов к лечению целого ряда заболеваний, включая злокачественные опухоли.

Рассказывает председатель Организационного комитета конференции, лауреат Государственной премии РФ, д.х.н., профессор, заведующая лабораторией структуры и функции рибосом Г. Г. Карпова:

— В нашей стране о супрамолекулярной химии заговорили в 2001 году; в это же время Институтом неорганической химии была проведена конференция по данной тематике, а в рамках Летней школы при НГУ состоялась школа-конференция под названием «Горячие точки супрамолекулярной химии», посвященная этой, тогда еще новой, стремительно развивающейся междисциплинарной области знания. Тогда говорили о необходимости развития зарождающегося в России направления, введения спецкурса для студентов госуниверситета. Ведь результаты исследований могут использоваться достаточно широко — от молекулярной электроники и сталелитейного производства до фармацевтической химии и моделирования биологических процессов. В этом году, почти десять лет спустя, на конференции в Новосибирске собрались шестьдесят пять исследователей: из Франции — «родины» супрамолекулярной химии (самая представительная делегация — 12 человек, как химики, так и биологи), Англии, Украины и России (Новосибирск, Москва, Казань, где супрамолекулярная химия наиболее развита). Место проведения научного форума выбрано не случайно, ведь в Академгородке работают ведущие ученые в области органической, неорганической химии и молекулярной биологии.

И не зря только что прошедшее научное мероприятие называлось «Супрамолекулярная химия в материаловедении и науках о жизни». Во-первых, материаловедение... Это, как известно, междисциплинарный раздел науки, который изучает изменение свойств материалов (структура вещества, его электронные, термические, химические и прочие свойства) в зависимости от некоторых факторов — как в твердом, так и в жидком состоянии. А знание структуры и свойств материалов приводит к созданию принципиально новых продуктов и даже отраслей. Данные, полученные учеными-материаловедами, используются и в классических отраслях для расширения ассортимента продукции, повышения безопасности, понижения стоимости производства. При изготовлении наукоемких изделий в промышленности, при работе с объектами микро- и наноразмеров необходимо иметь детальные представления о характеристиках, свойствах и строении материалов. За «химическую часть» на нашей конференции отвечал Институт неорганической химии СО РАН им. А. В. Николаева, в частности, его директор В. П. Федин, который входил в состав Программного комитета. В своем докладе В. П. Федин говорил о новых материалах на основе металл-органических координационных полимеров, обладающих стереоселективностью, которые могут быть использованы для разделения и очистки лекарственных препаратов и других биологически активных веществ. Интересную лекцию прочитал Мир Вайс Хоссейни (Франция), ученик Жана-Мари Лена. Он рассказал о так называемых молекулярных моторах на основе порфирина и его производных, представляющих интерес для нанотехнологии. Следует также отметить доклад В. И. Кальченко (Украина), который был посвящен азото-, серо- и фосфоросодержащим каликсаренам — высокоселективным рецепторам молекул и ионов, приближающимся по свойствам к природным ферментам, и перспективам их использования для извлечения радионуклидов и формирования наночастиц, а также в биомедицинских исследованиях.

Что касается «соприкосновения» супрамолекулярной химии и наук о жизни, перспективы здесь многоплановые и очень обнадеживающие, хотя исследования пока ведутся чисто фундаментальные. Например, зная механизмы работы супрамолекулярной белоксинтезирующей бионаномашины клетки человека — рибосомы, можно регулировать биосинтез белка в клетках и разрабатывать противовирусные препараты, мишенями для которых могут служить рибосомные белки, формирующие участок связывания вирусной РНК на начальном этапе инициации ее трансляции. Супрамолекулярные комплексы нуклеиновых кислот могут быть использованы для доставки в клетку лекарств, используемых для лечения онкологических и других заболеваний. С докладом, посвященным использованию супрамолекулярных комплексов на основе синтетических коротких фрагментов нуклеиновых кислот — олигонуклеотидов и их производных в качестве средств диагностики и прототипов лекарственных препаратов направленного действия, на конференции выступил директор ИХБФМ СО РАН академик В. В. Власов.

На конференции было представлено много других интересных докладов. Например, сообщение нашего французского коллеги Алена Кроля, который рассказывал о драматических различиях в структуре РНК из мозга человека и шимпанзе. Обнаружилось, что у человека вторичная структура РНК содержит «шпильку», которой нет в РНК шимпанзе. Предполагается, что наличие этой «шпильки» имеет принципиальное значение в более сложной организации мозга человека и, возможно, отвечает за его разум. Из других докладов хотела бы отметить выступления член-корр. РАН О. А. Донцовой из МГУ им. М. В. Ломоносова, а также доклады сотрудников ИХБФМ СО РАН член-корр. РАН О. И. Лаврик и д.х.н. Д. М. Грайфера. О. А. Донцова рассказывала об исследованиях, касающихся механизма работы теломеразы — рибонуклеопротеидного комплекса, отвечающего за поддержание нормальной длины теломер (специализированных концевых районов линейной хромосомной ДНК, необходимых для поддержания метаболизма ДНК). Несмотря на то, что на сегодняшний день установлена связь между активностью теломеразы, раковым ростом и старением клеток, механизм функционирования теломеразы остается во многом неясным. Знания об этом механизме необходимы для разработки подходов к избирательному подавлению активности теломеразы в опухолевых клетках, приводящему к их гибели.

Лекция О. И. Лаврик была посвящена изучению тонкой структуры супрамолекулярной машины, отвечающей за исправление повреждений в ДНК (репарацию), следовательно, за стабильность генома. Ею были представлены новые данные о роли определенных клеточных белков в узнавании поврежденных оснований ДНК и в организации ее пространственной структуры, оптимальной для протекания процесса репарации. Д. М. Грайфер рассказывал о результатах исследования тонкой структуры ключевого функционального центра рибосомы человека, где происходит декодирование генетической информации. Оказалось, что имеются существенные различия в устройстве этого центра в рибосомах человека и простейших организмов (бактерий). В организацию декодирующего центра в рибосомах человека вовлечен фрагмент одного из рибосомных белков, который не имеет гомологичной последовательности аминокислот в бактериальных рибосомных белках. Такая особенность строения декодирующего центра в рибосомах человека, по-видимому, связана с более сложной и многоуровневой системой регуляции биосинтеза белка у млекопитающих. Эукариот-специфичный фрагмент рибосомного белка в декодирующем центре рибосомы может служить мишенью для регуляторных факторов, влияющих на скорость, точность и эффективность трансляции матричной РНК (мРНК).

При подготовке международной конференции мы ставили перед собой цель — собрать вместе химиков, биологов и материаловедов, которые применяют супрамолекулярную химию для разработки новых функциональных материалов. И я считаю, что цель эта была достигнута. Более того (и это огромное достижение прошедшей конференции), все мы работали в одной аудитории, не было разделения на химиков и биологов, благодаря чему участники получили возможность послушать все доклады, изучить новые направления и расширить свои представления о супрамолекулярной химии. Зарубежные и российские коллеги уже заинтересовались некоторыми работами нашего института, в частности, лаборатории биохимии нуклеиновых кислот (зав. лаб. д.б.н. М. А. Зенкова), лаборатории химии РНК (зав. лаб. к.х.н. А. Г. Веньяминова) и моей лаборатории, основное направление которой связано с изучением рибосом человека. Возникло много новых контактов. Второй позитивный момент — активное участие в конференции молодых ученых (около 25 %) — ими были представлены как устные выступления, так и постерные сообщения. Очень важно для начинающего исследователя познакомиться с учеными мирового уровня, узнать из первых рук, как развивается супрамолекулярная химия.

В кулуарах конференции мы встретились с некоторыми из участников научного форума и попросили их представить темы, которыми они занимаются, а также объяснить, в чем заключается значимость изучаемых проблем.

С. Н. Ходырева, Россия, Новосибирск, к.б.н., ведущий научный сотрудник ИХБФМ, лаборатория биоорганической химии ферментов:

— На конференции я выступала с докладом, посвященным регуляторной роли одного из ключевых белков, участвующих в процессе репарации ДНК, — поли(АДФ-рибозо)полимеразы. Дело в том, что ДНК каждой клетки подвергается воздействию большого количества повреждающих агентов, как находящихся внутри организма (например, внутренние метаболиты), так и проникающих извне (солнечная радиация, ионизирующее излучение и некоторые агенты внешней окружающей среды). Однако, чтобы правильно передавать и хранить генетическую информацию, ДНК должна быть целой, поэтому все клетки оснащены большим количеством специализированных репарационных систем, способных исправить возникшие повреждения и тем самым предотвратить раковые перерождения клетки, ее гибель или появление мутаций, которые могут изменить смысл генетической информации. Так что выяснение регуляторной роли поли(АДФ-рибозо)полимеразы в процессе репарации ДНК имеет принципиальное значение для понимания этого процесса.

Наша лаборатория развивает данную тематику более двадцати лет; разработки пока не находят применения, за исключением того, что все исследуемые белки так или иначе являются мишенями для терапевтических воздействий. К примеру, ингибирование поли(АДФ-рибозо)полимеразы в настоящее время широко используется для того, чтобы усилить действие некоторых противораковых препаратов, так что знание точных механизмов регуляции крайне необходимо. В перспективе — выявление всего спектра белков, воздействуя на которые можно совершенствовать методы лечения, а также предсказать для каждого отдельного человека, насколько могут быть опасными для него те или иные химические соединения или внешние воздействия (например, ионизирующее излучение и т.д.).

Ю. С. Хайрулина, Россия, Новосибирск, аспирант ИХБФМ, лаборатория структуры и функции рибосом:

— Доклад, с которым я выступала на конференции, посвящен заключительному этапу процесса трансляции на рибосомах, который называется терминацией. Ключевую роль в терминации трансляции играет специальный фактор белковой природы — eRF1, который узнает стоп-кодон в матричной РНК и обеспечивает высвобождение синтезированного полипептида из рибосомы. Целью моей работы было установление фрагментов eRF1, вовлеченных в узнавание пуриновых нуклеотидов стоп кодона мРНК на рибосоме человека. Используя уникальный набор химических инструментов — коротких синтетических аналогов мРНК, несущих реакционноспособные группы, нам удалось «сшить» эти аналоги с фактором в составе терминационного комплекса рибосом, и затем с помощью специально разработанной методологии определить те аминокислотные остатки eRF1, которые играют ключевую роль в узнавании стоп кодона мРНК.

Наша лаборатория занимается фундаментальными исследованиями, связанными с биосинтезом белка у человека. Знание основ процесса трансляции может привести к моделированию новых антибиотиков, мишенями которых является рибосома. Одно из направлений работы нашей лаборатории — изучение компонентов рибосомы, вовлеченных во взаимодействие со специфическим структурным элементом (так называемым IRES-элементом) геномной РНК одного из опаснейших патогенов — вируса гепатита С, лекарства против которого до сих пор не найдено. В нашей лаборатории установлены структурные компоненты рибосомы, которые вовлечены в формирование участка связывания IRES-элемента. Полученные данные открывают подходы к разработке новых антивирусных агентов против этого смертельно опасного патогена, которые подавляли бы трансляцию геномной РНК вируса на стадии ее инициации. Но пока это только в перспективе.

Александр Буторин, Франция, Париж, профессор Национального Музея природной истории (Museum National d'Histoire Naturelle):

— В основу моего доклада положены результаты исследований, касающихся лигандов, взаимодействующих с ДНК, нашим информационным хранилищем; интересно, что ДНК в наших исследованиях представлена в нативной форме (то есть в той форме, в которой она хранится в клетках). Мы занимаемся фундаментальным исследованием специфических лигандов, которые путем сложных химических и физических взаимодействий способны распознать определенные участки ДНК (гены) и, связываясь с ними, инактивировать их, т.е. блокировать.

Практическое применение заключается в том, что мы хотим нацелить наши лиганды на гены, которые отвечают за те или иные болезни. Скажем, на ген, который трансформировался и превратил клетку в раковую, или, например, на ген вируса иммунодефицита человека, который встроился в геном и функционирует там, производя вирусные частицы. Чтобы инактивировать эти гены, мы создаем лиганды, способные распознать их уникальные нуклеотидные последовательности. Кроме того, мы можем присоединять к лигандам различные химические группы для того, чтобы вывести данный ген из строя — разрушить или модифицировать. Если присоединять флуоресцентные красители, то можно показать местонахождение гена в живой раковой клетке, что очень полезно для диагностики. Кое-что, особенно по флуоресцентной диагностике заболеваний, уже делается, а что касается блокирования генов в живой клетке — это в перспективе, так же как и многое другое — излечение рака, вирусных болезней и т.д.

Нина Энтелис, Франция, Страсбург, старший научный сотрудник Центра научных исследований Франции (CNRS):

— Я работаю в CNRS уже тринадцать лет, продолжаю исследования, начатые в Москве. Занимаюсь довольно специфической системой — транспортом рибонуклеиновых кислот в митохондрии дрожжей и млекопитающих. Тема моего доклада («Митохондриальные болезни. Лечение с использованием транспорта олигонуклеотидов в митохондрии») — применение наших фундаментальных знаний в этой области для прогнозирования возможных путей терапии заболеваний человека, связанных с мутациями в ДНК митохондрий. Дело в том, что это целый набор болезней, в основном нейродегенеративных, — параличи, глухота, проблемы со зрительным нервом. Для них сейчас нет никаких способов лечения, поскольку классические методы генной терапии для митохондрий не применимы. Здесь нужен совершенно новый подход, и мы надеемся, что наши фундаментальные знания помогут разработать стратегию для лечения такого типа заболеваний. Практических выходов пока нет; сейчас мы работаем на культурах человеческих клеток, пытаясь вылечить последствия мутаций на клетках человека, растущих в монослое. Если это получится, то можно будет думать о возможности исследования на лабораторных животных. Но это произойдет очень нескоро.

Фото В. Новикова

стр. 6-7

Версия для печати  
(постоянный адрес статьи) 
http://www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?6+557+1

С.В. БОРИСОВУ, ЮБИЛЯРУ-«ВОСЬМИДЕСЯТНИКУ»

Станислав Васильевич Борисов — главный научный сотрудник Института неорганической химии СО РАН и его «абориген» (работает здесь с мая 1958 года). Он выдающийся русский кристаллограф и кристаллохимик с мировым авторитетом, лауреат национальной академической премии им. Е. С. Фёдорова, присуждённой за цикл работ «О законах структурообразования в неорганических соединениях». Им сказано весомое слово в постижении тайн образования и существования кристалла, показано, что дальний порядок в расположении атомов обеспечивается упорядочением их системой плоских стоячих волн.

Помимо мощного научного потенциала Станислав Васильевич обладает талантом эссеиста с оригинальным стилем мышления и изложения. Потому и нам хотелось бы избежать здесь юбилейного шаблона.

Десятилетие назад в рифмованном опусе «Люди как элементы», где жизненный путь человека накладывался на менделеевскую таблицу, были, в частности, строки: «Легко одолев, как смолоду, Азартных алхимиков путь, Из платины [№ 78] сделайте золото [№ 79], Из золота сделайте ртуть [№ 80]». Так совпало, что С. В. Борисов, тогда 70-летний («И в 70, в клетке иттербия, Мандат долгожителя требуйте»), любимым объектом исследования избрал неорганические соединения ртути. Результатом нетрадиционного подхода стали основы современной кристаллохимии ртути. И вот сейчас он «сделал ртуть» и в таблично-возрастном смысле. Но эта круглая дата в своём численном выражении содержит операции симметрии, то есть значима и кристаллографически. Такая ипостась и отражена в нашем поздравительном послании высокоуважаемому товарищу по работе — физику по образованию, кристаллохимику по научным интересам и русскому православному патриоту по мировосприятию.

Красивы законы физики,
Но есть и красивые числа —
Года симметричной выделки
С кристаллографическим смыслом.
Желаем почтенному «Стасику»
Как кристаллографу-классику —
Помимо обычных табличных
Максимум дат симметричных.
Шагать при полном параде
От ртутной (80 Hg) к висмутной плоскости (83 Bi),
К сверхсимметричности радия (88 Ra),
К кюрия (96 Cm) инверсионности.
Включить в свою инсталляцию
Эйнштейния (99 Es) монотрансляцию.
Рентгениевой (111 Rg) волною
(С трансляциею двойною)
Омыть финальные тезисы —
«Все тайны кристаллогенезиса!»
С природой генной соперничая
За самый атомный край,
Верь:
там — с высоты коперниция (112 Cn) —
Взлёт
в безэлементный рай!

В. Бакакин

стр. 7

Версия для печати  
(постоянный адрес статьи) 
http://www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?6+556+1

Дядина школа

С 16 по 18 июля в Академгородок со всей России съехались десятки молодых ученых-химиков на школу-конференцию «Неорганическая химия и функциональные материалы», посвященную памяти профессора Юрия Дядина, которому в этом году исполнилось бы 75 лет. В течение трех дней участники слушали лекции ведущих ученых и делали собственные презентации и доклады. Название конференции достаточно условно – почти все темы носили междисциплинарный характер, а выступающие перед молодежью академики и профессора работают в самых разных областях науки.

Имя Юрия Дядина носят не только научные, но и спортивные, и культурные мероприятия. В Институте неорганической химии до сих пор собирается организованный им оркестр, а победителей лыжных соревнований ежегодно награждают специальным призом имени Дядина. Юрий Алексеевич Дядин закончил МГУ и в 1959 году в числе самых первых сотрудников только что построенного ИНХ СО АН СССР приехал в зарождающийся Новосибирский Академгородок. В течение 40 лет он преподавал в нашем университете, 20 лет руководил в нем кафедрой неорганической химии. Вся его жизнь была связана с Городком, институтом и университетом. Здесь Дядина помнят как яркого харизматического человека и необыкновенно талантливого лидера, как великолепного музыканта и отличного спортсмена-разрядника – организатора и участника лыжных соревнований, футболиста и легкоатлета.

В научном мире Юрий Дядин был широко известен как основатель целого научного направления – химии клатратных соединений, раздела супрамолекулярной химии, который сегодня переживает бурный расцвет. Лаборатория под его руководством многие годы была лидером в этой области. В 1997 году Американский биографический институт назвал его человеком года, а на родине он получил медаль «За доблестный труд», орден «Знак почета» и звание заслуженного деятеля науки РФ. В этом году исполняется 110 лет со дня рождения основателя Академгородка М. А. Лаврентьева. Ученых-шестидесятников часто спрашивают, как бы Дед оценил сегодняшнюю ситуацию в науке и что бы сделал. Ответы всегда схожи – сначала он бы сделал все, чтобы вернуться к заведенным им обычаям. Мероприятие действительно прошло в лучших лаврентьевских традициях – молодежь в свободной дискуссии обсуждала интересующие вопросы с целой плеядой «сэнсэев», в том числе и столичных. Процесс получения информации не обязательно строился по схеме «от учителя – ученику», крупным ученым тоже было о чем побеседовать. Например, академик Алексей Ребров из Института теплофизики после доклада директора Института химической кинетики и горения Сергея Дзюбы решил проверить на уникальном оборудовании ИХКиГ СО РАН механизм воздействия наночастиц серебра на болезнетворные бактерии.

На вопрос, какой науки на конференции было больше – фундаментальной или прикладной, директор ИНХ СО РАН Владимир Федин пояснил, что разделять эти направления можно лишь условно, поскольку при решении прикладных вопросов перед учеными неизбежно встают и фундаментальные задачи.

– Современная химия – это выявление новых интересных свойств материалов. Например, стабильные пористые координационные полимеры, разрабатываемые в ИНХ – это новый перспективный класс материалов для хранения водорода и метана. Они также могут быть и нанореакторами, в которых протекают каталитические реакции. Кристаллы, которые выращивают в нашем институте, уже внедрены в производство. Для научных целей их используют крупнейшие центры мира – Йельский университет, Окриджская и Лос-Аламосская национальные лаборатории в США, подземная лаборатория Гран Сассо в Италии, канадский ядерный центр «Триумф» и Европейское космическое агентство, в промышленности они востребованы ведущими производителями позитронно-эмиссионных томографов, компаниями Хеалтхцаре (США) и Фурукама (Япония). Впечатляет перечень городов, из которых приехали участники школы: это более десятка научных центров, от Белгорода до Якутска. Из почти ста молодых участников более половины – аспиранты и студенты, с докладами выступили 24 приглашенных специалиста. Столь масштабное мероприятие, по словам ученого секретаря конференции Николая Пушкаревского, проводилось впервые, ведь пригласить в Академгородок иногородних гостей – настоящая проблема. В этот раз вопросы размещения молодежи решили с помощью фонда общежитий НГУ. Если в будущем удастся решить и вопрос с компенсацией транспортных расходов участников, их число может существенно вырасти.

Мария ШКОЛЬНИК

стр. 9

Постоянный адрес статьи
http://www.navigato.ru/number/337/publication/10218